Махмуд Умаров-Ученый, врач, спортсмен…

«Медвежьи нервы» Махмуда Умарова
№ 142 (17014) от 06.08.2010
Олег ХАЙКИН, Астана

Серебряный призер Мельбурнской олимпиады Махмуд (Миша) Умаров ушел из жизни тридцатисемилетним. Пистолетчик экстра-класса, ему приписывали «особые нервы», «медвежье спокойствие», позволявшие побеждать на крупнейших турнирах.

Ученый, врач, спортсмен… Наверное, говоря об увлечениях уроженца Алма-Аты Махмуда Умарова, справедлива такая последовательность. Только в 29 лет, после защиты кандидатской диссертации, Умаров внял мольбам тренера, решив проверить, чего же он стоит как стрелок.
– На первой тренировке передо мной предстал щегольски одетый старший лейтенант. Гладко выбрит, белоснежный подворотничок, до блеска начищенные ботинки и пуговицы, отутюженное обмундирование. И позднее иным я Мишу никогда не видел, – вспоминал первый тренер Умарова Алексей Васильев.
Когда Умаров «заболел» стрельбой, часто брал личное оружие домой, подолгу копался в нем и в конце концов изготовил очень сложную рукоятку для произвольного пистолета. Рукоятка эта потом получила распространение у многих стрелков.
– Баллистику он изучал всерьез. Было время, не расставался с изданными еще до войны книгами Пономарева и Булыгина. А с моим тренером Юрьевым, автором серьезного исследования «Спортивная стрельба из винтовки», Миша спорил чуть ли не на равных, – рассказывал заслуженный мастер спорта, кандидат педагогических наук, полковник Михаил Иткис.

РОДОМ ИЗ АЛМА-АТЫ

Махмуд был третьим ребенком в молодой уйгурской семье. Отец Бедалжан – рабочий алма-атинской обувной фабрики, мать Магинур – домохозяйка. Отец умер рано, и Махмуд, старший мужчина в семье, помогал матери поставить сестер и брата на ноги.
В 1941-м он рвется на фронт. Обивает пороги военкомата, а его, 17-летнего направляют на учебу в военно-медицинскую академию имени Кирова, которая в ту пору эвакуировалась из Ленинграда в Самарканд.
Лето 1943-го военфельд-шер Умаров встретил в воздушно-десантных войсках. Свой первый прыжок в тыл врага он совершил под Курском. А потом было много таких прыжков. С медицинской сумкой, а то и с автоматом в руках его видели в партизанских отрядах, в составе специальных армейских соединений, действовавших в глубоком тылу противника.
Вот тогда он и стал Мишей. Видимо, Умаров и впрямь был похож на медведя: невысокий, коренастый, в меховой шапке. И потом при знакомстве он всегда назывался Мишей.
День Победы застал старшего лейтенанта медицинской службы Умарова в поверженной Германии. Он рвался домой, в родную Алма-Ату, проведать семью. Но в июле 1945-го был получен приказ откомандировать всех офицеров, призванных в армию из медицинских вузов, на учебу в академию имени Кирова для завершения учебы. Так Умаров стал ленинградцем.
Через два года у него родился первенец. Умаров долго рылся в книгах, выбирая имя, пока не остановился на Арислане, что в переводе с уйгурского означает «тигр». Правда, в загсе сочли более правильным написание Арслан. Сын со временем окончил ту же академию, что и отец, став продолжателем семейной династии. Ведь тесть Умарова, Б. П. Бегоулев первым из военных врачей был удостоен звания Героя Советского Союза.

УКУС КОМАРА

К Олимпу он не шел, а бежал, перепрыгивая через две ступеньки.
В 1953 году немолодого уже – напомню: 29 лет! – стрелка, известного лишь в Ленинградском военном округе, приглашают в армейскую и почти одновременно в первую сборную страны.
Через год Умаров едет на чемпионат мира в Каракас, где советские пистолетчики завоевывают первое место в командной стрельбе, а вместе с ним – «Лионский кубок», самый почетный приз у пистолетчиков.
В 1955-м Умаров возвращается с золотой медалью с чемпионата Европы в Бухаресте. А в следующие шесть лет не знает поражений на чемпионатах СССР, еще раз побеждает на континентальном первенстве, в составе сборной пять раз выигрывает «золото» в командных соревнованиях на чемпионатах Европы и трижды – на чемпионатах мира.
На Олимпиаде в Мельбурне в 1956-м Умаров завоевал первую олимпийскую медаль – серебряную. По версии жены, Галины Борисовны, дотянуться до золотой ему помешал… комар. Во время перелета в Мельбурн советские олимпийцы остановились в Рангуне, и там какой-то экзотический комар укусил Умарова в шею. Шея опухла, покраснела, краснота полезла к лицу. Болезненные явления оставались и во время стрельбы.
Впрочем, это лишь одна из версий.

РОКОВОЙ ВЫСТРЕЛ

…Начало было более чем обнадеживающим. Первая серия: 95 очков. Рядом только американец Пиньон, у которого на очко меньше. Олимпийский чемпион швед Ульман и чемпион мира американец Бэннер – еще дальше.
Вторую серию Умаров отстрелял хуже, хотя и тоже достаточно уверенно – 91 очко. Третья началась двумя «десятками». К умаровской кабине потянулись зрители и репортеры. Однако три последних выстрела были неудачными: три «восьмерки», лишь одна из которых могла задеть «девятку».
Корректировавший его стрельбу винтовочник Борис Переберин, понимая, к чему может привести повышенное внимание публики и прессы – даже такой хладнокровный спортсмен, как Умаров, может на минуту расслабиться, – решил, что Махмуду надо отдохнуть, успокоиться. Тем более что из трех часов, отведенных на упражнение, прошло меньше часа, а Умаров уже заканчивал третью серию.
– Не нравится мне это сборище вокруг тебя. Расслабься, без меня не стреляй, – сказал Переберин Махмуду и, достав из кармана «беломорину», вышел из кабины.
Мельбурнское стрельбище «Вильямстоун» представляло собой более чем скромный армейский полигон. Самое же неприятное заключалось в том, что оно было открыто сильному ветру с океана.
Не успел Переберин сделать несколько затяжек, как раздался выстрел. Умаров поторопился отстреляться пораньше, пока ветер не поднялся.
– Вбегаю, – рассказывал Переберин, – а он мне спокойно: «Ищи пробоину в «девятке». Я к трубе – нет пробоины. Миша почуял неладное, но продолжает настаивать: «Я твердо отметил хорошее попадание!» Утешаю себя: может, пробоина в пробоину? Редко, но такое бывает. Связываюсь с траншеей…
Это был тот редкий случай, когда правы оказались оба. Пробоина и впрямь была в «девятке», только… на чужой мишени. Организаторы решили повесить номера не как обычно, над мишенями, а под ними. Поднятая рука стрелка закрывала номер. И Умаров, сосредоточив все внимание на прицеливании, упустил из виду, что пистолет был направлен в чужую мишень.
А кодекс стрелков строг: попадание в чужую мишень засчитывается, но допустивший оплошность стрелок штрафуется двумя баллами. Так «девятка» Умарова обернулась для него «семеркой».
Эта ошибка стала роковой. Хотя следующие серии он отстрелял так, как надо: 94, 93 и 92 очка. Обойти Умарова практически мог только финский офицер Пентти Линносвуо. Он не значился среди фаворитов, не удивлял результатами на прикидках, что позволило ему избежать повышенного внимания к собственной персоне. Удачной последней серией он догоняет Умарова: у обоих по 556 очков – олимпийский рекорд, который засчитывается обоим. Но золотая олимпийская медаль – только одна. Судьи считают «десятки»: у Линносвуо их 26, у Умарова – на две меньше. Золотая медаль XVI Олимпийских игр достается финну.
– Линносвуо, по-видимому, сумел скрыть на тренировках истинный уровень своей хорошей подготовленности, в силу чего до самого конца оставался вне поля зрения всех заинтересованных лиц, в том числе зрителей, фоторепортеров, корреспондентов. Он выступал совершенно без помех, оставаясь все время в тени. А это, как известно, в стрелковом спорте имеет большое значение, – отмечал четырьмя годами позже в своей книге Умаров.
Впрочем, по пути домой Махмуда ждало радостное известие. Ему казалось, что теплоход «Грузия» идет к родным берегам слишком медленно. И праздник Нептуна, который традиционно отмечается при переходе экватора, был ему не в праздник. «Нептуном» был заслуженный мастер спорта Борис Назаров. А главным героем – баскетболист Янис Круминьш, добродушный 218-сантиметровый гигант. Он упорно не хотел купаться в одежде. Пришлось призвать на помощь борцов… А через два дня, при подходе к японскому морю, была передана радиограмма: у Умарова родилась дочь!

МОРОЗНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ 1961-го.

На Олимпиаде в Риме Умарову не повезло: он снова завоевывает серебряную медаль, пропустив вперед другого советского стрелка, Алексея Гущина.
Но он ни за что не хотел уходить из спорта без олимпийского «золота». Точку в карьере Махмуд планировал поставить в Токио в 1964-м, когда ему будет 40. После Мельбурна Умарову выделили автомобиль, на котором он объездил вместе с семьей и друзьями пол-России. Очень любил он возиться с машиной.
…Последнее воскресенье 1961 года выдалось морозным. Несколько поворотов ключа зажигания не дали результата. Умаров достал из багажника заводную ручку и стал проворачивать двигатель. Всегда проделывал эту операцию с удовольствием, однако на этот раз почувствовал какую-то незнакомую прежде боль и присел на деревянный ящик.
Врачи «скорой» зафиксировали смерть Махмуда Умарова от острого сердечного приступа.